ИСТОРИЯ ПРАЗДНИКА
Новый год… Удивительный праздник – его так любят и дети, и взрослые, которые на одну только ночь и сами возвращаются в детство, с надеждой ожидая чуда. Сколько бы лет нам не исполнилось, и какими бы умудренными опытом мы не были – втайне мы верим в волшебство и надеемся, что эта таинственная ночь с декабря на январь принесет нам исполнение самых наших сокровенных желаний и самых несбыточных надежд.
See more
Хотя у этого праздника долгая и запутанная история, насчитывающая почти 25 веков. Наверное, это самый древний из дошедших до нас из глубины веков праздников. Историки почти не располагают какими-то подтвержденными историческими фактами и могут только предполагать, что Новый год в допетровскую пору не отмечали так, как мы представляем себе праздники сегодня. В древние языческие времена многие народы встречали новый год в марте. Год в славянских языках назывался «лето», а начало нового года – «новолетие». Первым днем Нового года у славян было 22 марта – день весеннего равноденствия. Те язычники, кто считал своим божеством злобного морозного деда Трескуна (Карачуна), Новый год встречали в декабре на «зимний солнцеворот» – самый короткий день в году и один из самых холодных дней зимы.
Христиане отсчет лет начали вести от Сотворения мира, а началом года объявили 1 сентября. В 533 году ученый «скифский» (славянский) монах Дионисий рассчитал церковный календарь с таблицами Пасхалий, и на основе его трудов вести счет стали не от Сотворения мира, а от Рождества Христова. И хотя церковь была еще единой, новый порядок был принят только в западных странах, а на Востоке продолжали считать года по-старому: от Сотворения мира. Вместе с христианством на Русь пришел византийский календарь, но начало года праздновала по-прежнему – в марте. Только в XIV веке появляются упоминания о встрече Нового года 1 сентября. Раздробленная на множество соперничающих между собой княжеств, Русь не имела ни общих законов, ни календарей. Да еще фантастическое переплетение славянского язычества с христианством добавляло путаницы в этот вопрос. Поэтому кто-то встречал Новый год в марте, а кто-то в сентябре.
Только в 1492 году Иван III Великий, который начал собирать разрозненные княжества в единую державу, издал указ, по которому празднование Нового года закреплялось 1 сентября, в соответствии с тем, как это происходило в странах Европы. Так началась новая история Нового года в России.
Так бы и жили, да случился в России 7208 год от Сотворения мира. И это был не совсем обычный год, потому что в 7208 Новый год в России впервые встретили дважды. 20 декабря 7208 года вернувшийся из европейского турне Петр Первый решил приблизить российские обычаи к иноземным и издал два именных указа: о введении новой системы летоисчисления и о праздновании Нового года. Новый, XVIII век, было приказано встречать на западный манер: отныне отсчет лет предписывалось вести от Рождества Христова, и после 31 декабря 7208 года от Сотворения мира наступило 1 января 1700 года от Рождества Христова. Но при этом григорианский календарь, по которому жили многие страны Европы, царь вводить не стал.
До XX века Россия жила по юлианскому летоисчислению, празднуя Новый год на 11 дней позже, чем европейские государства. Подданные на две встречи Нового года за один год в претензии к императору не были, но вот распоряжение украсить города к торжественному событию хвойными деревьями повергло их в некоторое изумление. Во многих странах хвойные деревья считались защитой жилищ от ведьм, привидений, злых духов и болезней. Духов, обитавших в их стволах, полагалось задабривать подарками. В конце декабря было принято развешивать на ветках различные подношения – ленты, амулеты, яйца, яблоки, а у подножья зажигать свечи. Но это в Европе. А в России еловыми ветками выстилали путь покойнику. В еловых ветках зарывали самоубийц, их клали на пол в помещении, где лежит покойник, их бросали в яму на гроб, ими прикрывали могилу. Про ель не было никаких веселых пословиц, не существовало никаких праздничных обрядов или традиций, связанных с этим сырым, колючим и мрачным деревом. Ель нельзя было сажать возле дома, и даже на веники или на дрова она была не пригодна.
Распоряжение послушно исполнили только владельцы питейных заведений и придорожных кабаков. Они покрыли крыши хвойными ветками, причем ветки оставались там на протяжении всего года – так появилось выражение «ёлки-палки». Скоро ёлка стала ассоциироваться с питейными заведениями и пьянством. Ёлка на дороге обозначала, что поблизости находится кабак, поэтому эти заведения в народе стали так и называть «ёлками». В лексиконе XVIII века «ёлкин» – очень пьяный человек, «поднять ёлку» – выпить, «идти под ёлку» – идти в кабак, «быть под ёлкой» – находиться в кабаке.
Петр вводил новый праздник в своей манере – жестко. Наказать могли любого, кто ослушался бы приказа царя. Кроме ёлок обязательным было «из небольших пушечек, буде у кого есть, и из нескольких мушкетов, или иного мелкого ружья, учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, генваря с 1 по 7 число, по ночам огни зажигать из дров, или хворосту, или соломы», а также массовые застолья с неумеренным питием. Бояре и служивые люди должны были быть облачены в венгерские кафтаны, а женщины – в нарядные иноземные платья.
Главным в новогоднем торжестве петровского времени были массовые гуляния. В моду стали входить новогодние маскарады, хотя рядиться в святки было принято задолго до петровских реформ. Святки приходились как раз на эти дни, и гуляния, огни, катания на санях, хороводы, гадания, переплелись с новомодными забавами. Одним из нововведений Петра стали многодневные новогодние каникулы – согласно указу, непрерывное веселье должно было длиться до 7 января. Еще одним новшеством, введенным Петром I, были печатные календари, издававшиеся к новому году.
Новый год после смерти Петра I утратил свой буйный нрав, и стал достаточно тихим праздником. Да и в западных странах Новый год скромно прятался в тени Рождества. А ёлка из петровского указа была не новогодним, а рождественским атрибутом.
При каждом правителе к празднованию Нового года добавлялись новые традиции: при Елизавете Алексеевне в моду вошли придворные балы по образцу европейских, а при Екатерине II появилась традиция готовить для новогоднего стола необычные блюда. Таким блюдом стала «Императрица», придуманная французским поваром: поросенок, фаршированный фазаном, куропаткой, жаворонком и оливками, которые поочередно складывались друг в друга, как в матрешку. Тогда же, при Екатерине II стало принято дарить на Новый год подарки
В первой половине XIX века новогодние праздники приобретают настоящий размах. В моду входят приуроченные к празднику балы с роскошным ужином и шампанским, ставшим очень модным после победы над Наполеоном.
Не все традиции приживались быстро. Пушечная пальба пришлась народу по душе и продолжалась до конца XVIII века, а вот ёлки после смерти императора Петра I не ставили, вплоть до царствования Николая I.
Ёлочку на Рождество непременно ставили немцы, которых в России проживало немало.
В русских домах ёлки стали появляться после того, как этот обычай ввела принцесса Шарлотта, она же императрица Александра Федоровна, на которой Николай I женился в 1817 году. Она начала ставить ёлку для своих детей. Ёлка для царских детей не была огромной мохнатой елью, к какую мы себе представляем по дореволюционным рождественским рассказам. Это были маленькие аккуратные ёлочки, причем у каждого ребенка своя, с лежащими под ней подарками, расставленные на столе. Императрица обязательно приглашала членов свиты с детьми на царскую ёлку. Они веселились, играли и водили вокруг ёлки хороводы, получали подарки.
Тогда же вместе с немецкими купцами в Россию пришли и ёлочные игрушки. Германия всегда была лидером в производстве новогодних украшений. Первые стеклянные игрушки появились именно там, в Тюрингии, из-за неурожая яблок. Находчивые стеклодувы взамен яблок предложили стеклянные шары. Эти стеклянные «яблоки» были нарасхват. Позднее стекольных дел мастера научились делать и другие игрушки: шишки, колокольчики, фигурки животных.
В России опыта массового производства ёлочных игрушек не было. Для царской семьи привозились стеклянные украшения, сделанные из толстого зеркального стекла, поэтому очень тяжелые – шары, бусы, сосульки – и даже невиданные тогда электрические гирлянды из Германии.
Постепенно мода на нарядные ёлки распространилась среди состоятельных людей. Елки появились в губернских и уездных городах, в домах мещан и провинциальных помещиков. В Петербурге заработали ёлочные базары. В 1852 году в Петербурге в Екатерингофском парке была устроена первая публичная ёлка, что с этого времени стало традиционным новогодним мероприятием. К концу XIX века ёлка стала популярной в домах представителей всех сословий и захватила всю Россию. Дольше всех сопротивлялось старое консервативное купечество, особенно старообрядческое. Но и оно пало перед зеленой красавицей, и представить без нее Рождество и Новый год было уже невозможно. А «ёлкой» стало называться не только дерево – символ Нового года, но и праздник, который устраивался для детей, но в котором с удовольствием участвовали и взрослые.
Ёлку ставили для детей 24-го декабря, в Сочельник. Если еще в середине XIX века все это готовилось втайне от детей, то к концу века дети азартно участвовали во всех этапах подготовки. Одним из главных удовольствий было делать всей семьей ёлочные игрушки: клеить цепи, золотить и серебрить орехи, приделывать петельки к пряникам, шить мешочки для конфет, превращать в человечков лоскутки и вату.
Когда ёлочные игрушки только появились в качестве ёлочных украшений, каждая из них несла в себе глубокий религиозный смысл: верхушку дерева венчала Вифлеемская звезда, а у подножия вместо фигурки Деда Мороза стояло распятие. Ветви ели украшали ангелочки, флажки, символизирующие борьбу за веру, и колокольчики, знаменовавшие голос Господа. Со временем все упростилось, религиозные мотивы утратили свое значение, и на еловых ветках стали развешивать разноцветные игрушки, фонарики, корзинки. Очень популярными были игрушки из папье-маше, благодаря своей дешевизне и простоте в производстве. Они покрывались бертолетовой солью, придававшей им тусклый нежный блеск. Из папье-маше, а также из ваты делали ангелочков, фей, зверушек.
Очень простыми в изготовлении были игрушки из плотного прессованного картона с оттиском, затем покрашенного или разрисованного – картонажи. Они еще назывались «дрезденскими» по месту их изготовления. Объемные и плоские, они стоили недорого и очень нравились детям. Легкость отливки и реалистичность украшений из обесцвеченного пчелиного воска сводились на нет их уязвимостью перед свечами, которые зажигали на елке.
Стеклянные игрушки всегда были вне конкуренции. Они стоили дорого, не все могли позволить себе такую роскошь. Стеклянные игрушки как бы подтверждали статусность хозяев дома. Такие игрушки очень берегли и передавали по наследству, как очень большую ценность.
Еще одна разновидность ёлочных игрушек – съедобные: пряничные домики, игрушки из конфет, шоколада и карамели. Эти игрушки и производились в России в больших количествах. Главными среди таких игрушек были пряники – архангельские козули, испеченные из ржаного теста, покрытые сахарной глазурью и разукрашенные сусальным золотом. Сначала козули делали только в виде животных – отсюда и название, позже появились козули в форме звёзд, ангелочков, цветов, ёлочек. У бедняков и у мещан почти вся ёлка украшалась лакомствами, которые после праздника раздавались в качестве подарка и с удовольствием съедались гостями и хозяевами.
Прятать лакомства на ёлке было принято и в дворянских домах, там для этого были специальные сюрпризницы — игрушки с небольшой полостью или коробочкой внутри, в которую клали конфеты. А иногда и украшение, и куколку, и солдатика.
К концу XIX было налажено российское производство стеклянных шаров и бус – на заводе, основанном около Клина князем Александром Меньшиковым.
В богатых домах свечи на ёлке стали заменять электрическими гирляндами, и умельцы научились делать их самостоятельно, обматывая обычные лампы цветной бумагой, что часто приводило к пожарам.
В конце XIX века появляются и открытки – новогодние и рождественские, которые посылают родственникам, живущим в других городах, друзьям, сослуживцам и соседям по улице. Написание поздравления было очень серьезным делом. Выпускали даже специальные письмовники с текстами, которыми надо было поздравлять родственников или начальство «в дань учтивости и деликатности». Были открытки, сделанные по европейским стандартам, в сентиментально-лубочном стиле. Иногда это была открытка, где только иностранная надпись была изменена на русскую.
Еще один символ Нового года – привычный нам Дед Мороз – появился на рубеже веков. Образ таинственного старика, который приносит подарки и кладёт их под ёлку складывался постепенно. В нем соединились и славянские верования – бог холода и зимы Морок (Трескун, Студенец, Карачун), все превращающий в лед, и литературные персонажи – некрасовский Мороз Красный нос, и сказочный Морозко.
В 1840 году в рассказе В.Ф. Одоевского впервые появился персонаж – Мороз Иванович. Он был одет в длинную узорную шубу синего или красного цвета с мехом, шапку и валенки. Жил он в большом ледяном дворце и спал на перинах из снега. Где находился этот дворец – никто не знал. Но и Мороз Иванович Дедом Морозом стал не сразу. Был он и Елкичем, или ёлочным дедом, и святочным дедом, и рождественским дедом. Наконец в 1914 году молодой поэт Сергей Есенин написал стихотворение «Сиротка», в котором впервые появляется Дедушка Мороз, да так и остается навсегда. Дед Мороз выходил ближе к самому концу торжества по громкому зову детей и гостей. Дети были заинтересованы в появлении Дедушки Мороза больше остальных: до его прихода подарков они не получали. Детям, которые хорошо вели себя весь год, Дедушка дарил сладости – конфеты, леденцы и пряники. Лентяи и неряхи получали в качестве подарка сосульку, а плохие и злые дети, которые кривлялись и дразнили Деда Мороза – посохом по лбу.
Нельзя обойти вниманием два кулинарных события, роль которых в традициях празднования Нового года переоценить невозможно. В 1880-е массовое распространение в качестве новогоднего угощения получают мандарины, благодаря купцу Николаю Игумнову. За буйный разгул при праздновании новоселья с разбрасыванием золотых монет, он попал в опалу и был выслан на Кавказ, где заинтересовался агрономией и проблемой выращивания тропических фруктов в Абхазии и Аджарии. Эксперимент удался, и абхазские мандарины попали на царский стол, сделавшись вскоре незаменимым новогодним лакомством.
В 1894 году зафиксировано первое письменное упоминание салата оливье. Канонический рецепт с рябчиками, раковыми шейками и каперсами известен сейчас всем. Полвека спустя буржуазный «Оливье» плавно трансформируется в политически выдержанный салат из птицы «Столичный», но в народе он по-прежнему остался «Оливье». И сегодня, вернув себе свое законное имя, он остается любимым блюдом новогоднего стола.Source: Ремарк'а
Источник