У МЕДВЕДЯ ВО БОРУ…
Позвонил мой приятель Серёга Петров. Сказал, что на старых вырубках полно земляники. Серёга охотник, ездил обустраивать лабазы на медведя.
Место это глухое, километров пятнадцать от нашей деревни.
Земляника — не клюква, ждать не будет. Надо ехать, пока сезон.
See more
Серёга предложил поехать завтра, прямо с утра пораньше. Он предупредил, что возьмёт с собой Любу. Ну куда же он без Любки? Люба, жена его, небольшого росточка, ладненькая такая женщина, симпатичная и весёлая. Отец у неё был егерем. Он таскал за собой Любку по лесам и болотам, когда она ещё в школу ходила. Лес Люба любила и знала его, как родной дом.
Она хорошо стреляла и могла спокойно завалить лося и даже медведя.
Охотничий карабин ей достался от отца и она с ним справлялась не хуже Серёги.
Иногда по осени, когда созревали овсы, посеянные Серёгой для привады медведя, он завозил Любу на лабаз. На краю опушки леса, на высоком дереве, мастерил смотровую площадку, откуда была видна поляна с овсом и удобно было стрелять по медведю.
Удобства никакого, конечно, не было. Медведь обычно приходил поздно вечером или ночью и сидеть на перекладине из жердей не составляло большого удовольствия.
Кроме карабина, Люба брала с собой на лабаз мобильник, чтобы послать Серёге СМС, что медведь убит. Тот, как правило, в это время сидел дома и смотрел телевизор. После Любиной СМС шёл к соседу и они на тракторе ехали в лес вывозить убитого медведя и уставшую, но довольную Любу.
Она уже завалила трёх медведей и ни разу не промахнулась.
Я всё никак не мог понять Серёгу, как он не боялся оставлять свою любимую женщину, мать его троих детей, в диком лесу, сидеть на дереве ночью и караулить медведя, чтобы его убить?
— Да она ничего не боится, у неё глаз — алмаз и рука не дрогнет, — шутил тот.
Я предложил Серёге поехать в лес на моём уазике-буханке, но он сказал, что мост через речку совсем дряхлый, машину не выдержит. Решили ехать на его мотоцикле с коляской. Он достался Серёге ещё от отца. Последнее время мотоцикл стал барахлить, плохо заводился. Я пришёл пораньше, к шести часам. Серёга мучился, никак не мог завести мотоцикл. Я предложил на толкача. Мы с Любкой подтолкнули с горки мотоцикл и он завёлся.
Поехали по старой лесовозной дороге. Перед мостом остановились. По нему даже идти было страшно, а не то, что ехать. Люба вылезла с коляски и мы перекатили его на другой берег. Лесовозная дорога заросла кустами и ехать по ней было невозможно. Оставили мотоцикл и пошли пешком. Земляники было много. Люба пошла собирать ягоды на горку. А мы с Серёгой двинулись вдоль наезженной колеи. За разговорами потеряли Любку из виду, но чувствовали , что она где-то рядом. Вдруг Серёга стал махать мне руками и приседать. Я ничего не понял и побежал к нему. Но не успел до него добежать и увидел, как на краю делянки у болота поднялся здоровый медведь. Он встал на задние лапы, посмотрел на нас и слегка рявкнул.
Нас сдуло с вырубки, как комаров ветром. Мы давно так шустро не бегали. Бежали, обгоняя друг друга, напролом через пни и валежины. Мотоцикл завёлся с пол оборота. Понеслись по ухабам лесовозной дороги, ломая кусты. Не заметили, как проскочили дряхлый мостик через реку. И только тогда я обнаружил, что коляска пуста.
— Где Любка!?? Где Любка? — орал я Серёге и стучал кулаком по его спине.
Серёга остановился и ошалевшим взглядом смотрел на меня.
— Что орёшь?
— Любка где? — снова заорал я.
Теперь до Серёги дошло, что мы бросили Любку на съедение медведю. Он побледнел, ему стало плохо.
Как он, здоровый мужик, мог бросить любимую жену, мать троих ребятишек? Серёга от такого ужаса упал рядом с мотоциклом и перечислял все матерные слова, которые мог вспомнить.
Было такое ощущение, что Серёга прощался на веки с женой и что медведь на самом деле съел Любку. Я уговорил его вернуться на вырубку. Побежали обратно. Перед тем местом, где брали землянику, присели за валежину и стали слушать. Кругом была тишина. Серёга шёпотом матюгался и всё никак не мог успокоиться, у него тряслись руки и дёргался глаз. Мы обошли вырубку со стороны леса и тут опять Серёга начал махать мне руками и приседать. Я подумал, что опять медведь. Он приложил палец к губам.
— Послушай, — сказал он.
Стало слышно, что кто-то под горкой то ли плакал, то ли пел. Подобрались поближе.
На полянке, между пней, подстелив под себя куртку, лежала Любка. Она смотрела на небо и пела: "На большом воздушном шаре мандаринового цвета мы с тобой проводим это лето…".
Мы с Серёгой вышли из укрытия. Люба была нам рада:
— Вот они, явились, не запылились. Я ору, ору, а они не отвечают. Заблудились, наверно, в трёх соснах? Я вот ведёрко земляники набрала, а у вас что? А где ваши вёдра?
Мы не знали, что врать.
— Да мы их в коляске оставили, когда мотоцикл за реку перегоняли, — выкрутился Серёга.
— Ой мужики, мужики! Смотрю на вас и диву даюсь. Ну как дети малые. Вы что, в детстве не наигрались? Ладно, всё, хватит дурака валять, поехали домой! — скомандовала Люба.
Домой добрались благополучно.
Днём жена мне сказала, что видела Любу в магазине. Они с Серёгой приглашают нас вечерком чаю попить. Взяли бутылку водки, банку солёных груздей и пошли в гости. Серёга всё ещё не отошёл от утреннего приключения. Ходил по дому как контуженный. Руки трясутся и слегка оглох. Когда выпили хозяйскую бутылочку и приступили к нашей, Серёга немного взбодрился и стал смелее.
— Любаша, а ты случайно сегодня утром у болота медведя не видала?
— Видела, видела — спокойно ответила Люба.
Она так сказала, как будто встретила не медведя, а соседа Василия Егоровича.
— Это, Серёга, старый медведь, он тут давно живёт. Мы с покойным отцом поймали его, когда был ещё медвежонком. Медведицу убили браконьеры. Я его молоком козьим с соски поила. Потом отвезли в лес. У него ухо правое порвано и белое пятно на шее.
— Он, что, узнал тебя, Люба? — спросил неуверенно Серёга.
— Может, и узнал. Я, правда, послала его подальше, к его матери. Говорю ему: "Вали, давай, на своё болото, дай мне ягод набрать." Он посмотрел на меня , фыркнул, повернулся и ушёл.
Серёга трясущимися руками обнял и поцеловал жену троекратно, а потом стоя выпил за её здоровье. Радостный, что всё так хорошо разрешилось, достал со шкафа гармошку и мы дружно запели: "На большом воздушном шаре мандаринового цвета… ".
Олег Мартынов, Санкт-Петербург.Oleg Martynov
Источник